Манифестирующий генератор

Шопенгауэр пишет о том, что наука занята изучением законов, движущих причинно-следственными связями - предмет, что совершенно не подходит для искусства. Математика занята рассмотрением условий, в которых проявляют себя пространство и время - и здесь нет места для искусства. История занята рассмотрением побуждающих мотивов - искусству нет до них дела . Чем действительно занято искусство, так тем, что рассматривает то, что существует вне и независимо от всяких отношений, единственную подлинную сущность мира, истинное содержание его явлений, не подверженное никакому изменению и поэтому во все времена познаваемое с одинаковой истинностью т.е. идеи. "Оно вырывает объект своего созерцания из мирового потока" поясняет Шопенгауэр, "и ставит его изолировано перед собой, и это отдельное явление, которое в жизненном потоке было исчезающе малой частицей, становится для искусства представителем целого, эквивалентом бесконечно многого в пространстве и времени." Так воспринимает мир гений, деятель искусства, тот, кто наделён совершенным уровнем объективности, тот , кто видит мир таковым, какой он есть - никакие интеллектуальные абстракции или же аллегории не помогут приблизиться к этому состоянию. Однако те, кто будет не в силах вынести того, с чем сопряжено такое видение, в мановение ока уничтожающее все что связывало индивидуума, движимого биологическими и гражданственными стимулами, с окружающим его миром и вынуждало его предпринимать действия по самообороне и продвижению себя, вынуждены будут столкнуться с безумием.

Дж. Кэмпбелл, Маски Бога : Созидательная мифология

Клиническая депрессия, острая и хроническая, маниакальная и легкая, всегда рассматриваются как нечто, чего следует избегать; избавляться от них; подавлять; уничтожать. Нужно быть сумасшедшим, чтобы рассмотреть возможность того, что депрессия – это не человеческая болезнь, а божественная, или что депрессия у людей – это болезненно ценное послание, рассказывающее всем, кто способен услышать, о том, что пошло не так в мире священного.
Никто не осмеливается предположить, что, возможно, она поражает тех, кто более чувствителен, чем обычно, по очень веской причине – потому что существа, гораздо более великие и мудрые, чем мы, существа, которым мы обязаны своим существованием, ищут наиболее чувствительных людей, чтобы прикоснуться к ним и достучаться до них в своей скорби о том, что натворили люди.
Проблема не в депрессии.
Проблема в нашей выдуманной цивилизации. Никто больше не хочет спускаться в подземный мир – по-настоящему спускаться, не в качестве приятного упражнения в воображении, а в качестве реальности смерти перед смертью – потому что никто не знает, как это сделать.
Поэтому, конечно, подземный мир должен прийти к нам.
Не осталось никого, кто мог бы выдержать и продолжать выдерживать весь ужас того, как умирает культура, покинув врата смерти и отрезав себя от царства мертвых. Но она никогда не умирает без того, чтобы ей предварительно не послали миллион намеков и предупреждений – и все глупцы, которым мы позволили управлять нами и контролировать нас, работают полный рабочий день, чтобы убедиться, что мы неправильно поняли и проигнорировали эти намеки.
Один из самых страшных признаков депрессии – то, как она заставляет людей терять всякую жажду к тому, за чем они должны были бы гоняться. Вместо этого они ощущают бесконечную пустоту и вялость, полное отсутствие какого-либо интереса или смысла.
Но настоящий источник ужаса заключается в том, что этот наш придуманный мир настолько лишен смысла, что нужно быть идиотом, чтобы искать в нем хоть что-то интересное.
И самое угрожающее в людях, впадающих в депрессию – даже если они не могут понять, что происходит – для них разрушаются чары этого возбужденного мира, когда голос тьмы резко зовет их обратно в свои глубины, туда, откуда они пришли.
Чем больше кто-то пытается заглушить этот зов, тем громче он становится. Чем больше вы пытаетесь избавиться от тяжести, тем тяжелее она становится.
Но если только вы сможете оставаться с ней – быть терпеливым с ней, изучать ее прикосновения и ощущения от них – она может привести вас туда, где вы поймете, что это вовсе не ваша собственная тяжесть.
Никогда не была.
Там у вас есть шанс найти то, что всегда требовалось от людей – или то, что люди в глубине себя всегда требовали от самих себя.
И, несмотря на всю жестокость их оптимизма, они всегда будут делать это.

Питер Кингсли, "Книга жизни"

Мы часто злоупотребляем своей дифференцированной функцией, чтобы защититься, мы используем её, чтобы убить жизнь, когда та угрожает стать неудобной. Вплоть до некоторого момента это ценно, но когда вы приходите к такому этапу своей жизни, когда развитие личности становится неизбежной проблемой, вам уже не разрешается убивать жизнь, вы должны её принять. В индийской философии учат о карме, судьбе. Вначале вы должны работать против судьбы, против семейной судьбы, например. Ребёнка полностью одолевает унаследованная судьба, семейное проклятие; он задушен ею с самого начала. Так что молодые люди должны бороться с ней. Они должны выделять себя, чтобы жить; они должны освободиться от проклятия; они должны порвать завесы бессознательности. Но освободившись от злой судьбы семьи — вашего унаследованного греха — вы приходите к моменту своей жизни, когда задача становится трудной. Ведь окончательная задача жизни, согласно индийской философии, в том, чтобы принять свою карму, проработать её; иначе она накапливается, и вы получите её в следующем существовании — то ещё удовольствие. К счастью, теперь с этим можно что-то сделать, можно подхватить её и принять. Как правило, люди просто вынуждены логическим развитием анализа принимать индивидуальную судьбу, свою конкретную ситуацию со всеми её преимуществами и недостатками. Можно назвать это индивидуацией.

К.Г. Юнг, Видения

Столкновение с Самостью, следовательно, означает глубокие и далеко идущие изменения в самом сознании. Неслучайно поэтому, что даймон носит среди прочих имя «Ангела Метанойи»: он приносит избавление от игры Майи, мировой иллюзии, и уход от мира. Однако простым хотением Эго добиться этого нельзя. Такое влияние исходит только от Самости и, к сожалению, прозрение часто наступает незадолго до смерти, и лишь немногим чутким индивидуумам удается испытать это раньше. Проникновение в суть Самости достижимо только путем огромных страданий и полного отказа от предрассудков эго-сознания, что принуждает эго изменить отношение к миру. Всякое глубокое разочарование есть, таким образом, шаг на пути собственной индивидуации, в том случае, естественно, когда оно согласуется с внутренним озарением, а не простым чувством горечи.

Мария Луиза Фон Франц "Проекции и возвращение проекций в юнгианской психологии"

Тень, конфликтующая с общепринятыми ценностями, не воспринимается как негативная часть психики индивида и поэтому проецируется, то есть переносится на внешний мир и воспринимается как внешний объект. Вместо того, чтобы рассматривать тень как «свою внутреннюю проблему», с тенью сражаются, ее порицают и истребляют как «внешнего врага».

"Глубинная психология и новая этика", Эрих Нойманн

Такое преувеличение через архетип всегда имеет опасные результаты, вне зависимости от архетипа. Женщина, «думающая, что она Афродита», например, заставляет людей вокруг чувствовать себя неуклюжими, лишёнными изящества, словно ей любого внимания мало, все недостаточно утончённы, тогда как личность, подлинно одарённая Афродитой, излучает очарование, льющее золотой свет на всех вокруг, так что они выглядят лучшим образом. В первом случае она считает себя хозяйкой этой силы, тогда как в последнем она служит архетипической силе Красоты и Влечения. Замкнуться в холодном нарциссизме — это точная противоположность щедрого духа Афродиты. Личность, «раздутая» архетипом Афродиты, отнимает любовь и уважение, которые человек обращает, через человеческую женщину, к архетипической Женщине, к богине Афродите.
Точно так же интеллектуал, «принимающий себя за Аполлона», не осознаёт, в какой момент его запутанный жаргон становится препятствием для интеллектуальной ясности. В его компании мы внезапно чувствуем себя тупыми, не понимаем, о чём он говорит, подозреваем, что его искусные выражения не вполне оправданы сложностью темы, так что в результате не доверяем самому интеллектуальному рассуждению, словно это оружие для покорения других. Он не проливает свет на тему, как сделал бы настоящий последователь Аполлона, он обращает внимание на себя. Как профессор, я часто замечала, что студенты, невысоко оценивающие собственный ум, поддаются такому доминированию, и чем меньше они понимают, тем больше аплодируют. Настоящий интеллектуал — это слуга идей, тогда как карикатура на аполлонические качества выражается чисто академическим словоблудием. Инфляция через архетип заставляет нас утратить то самое качество, с которым мы слишком исключительно отождествляемся. В греческой мифологии много таких предупреждений: никогда не пытайтесь стать ровней божеству!

Джинетт Пэрис, "Языческая благодать"

«Именно отцовский Анимус порождает в женщине убеждение в том, что на все есть свой ответ, создает уверенность в том, что все само собой разумеется и не требует доказательств; другими словами, дарит иллюзию всеобщего знания. Именно эту установку критиковал Юнг, когда негативно отзывался об Анимусе, а именно, установку абсолютной убежденности, с которой женщины распространяют «мудрость», порожденную мнением «все так делают» и «все это знают». Но если пристально посмотреть на подобную «женскую мудрость», увидим, что женщина просто повторяет однажды произнесенное отцом (или кем-то другим), не приняв, не ассимилировав значение слов. Дочь стремится воспроизвести знания прошлого, полученные ею от отца. Передавать традиционные знания, не пропустив их смысл через собственное индивидуальное сознание, не ассимилировав их — опасное занятие, граничащее с одержимостью.»

Мария-Луиза фон Франц

наблюдаем за дебилами зачеркнуто оху…
…етями, вот дебилы